Их вел невообразимо прекрасный запах. Какихто три дня назад в ямке с гулькин нос под самой травой были закопаны плохо очищенные банки с остатками паштета. За эти дни паштет приобрел изысканный вкус и запах. Чарующий аромат, которому в подметки не годились запахи рыбы и мышей, без труда приманил неизбалованных подобными деликатесами зверюг. Первонаперво все стадо направилось туда, где ждали редчайшие лакомства. Ее предназначили на второе. Черные подвижные громадины неясно маячили во тьме. Слабый свет луны и густой туман усугубляли картину.
Оба охотника внутренне дрогнули, сильнее сжали орудия промысла и напрягли мышцы. Януш за кротовиной замер на полпути, попытавшись сменить положение. Каролек застыл с брезентом в руке возле стога. Черные громадины столпились в одном месте, вблизи зарослей. Оттуда вдруг начали доноситься четкие и ясные звуки. К позвякиванию присоединилось хрюканье.
Компания охотников помертвела от ужаса. Остальные не кинулись ему на помощь только по причине панического оцепенения, сковавшего им рукиноги. Тем не менее кабаны совершенно очевидно пренебрегли любовно приготовленными приманками, столпились у него над головой и чемто там трещали и похрустывали. Не было никакой возможности осмыслить происходящее, тем более чтото предпринять. После неслыханно долгих минут, месяцев или, возможно, лет кабаны перегруппировались. Кабан, принюхиваясь и роя, влез почти на стог, туда, где висела пришпиленная к сену сетка. Кабан учуял его на долю секунды раньше. Человеческий запах гдето там вдали ему совсем не мешал, это был постоянный фон на этом лугу.
Кабан к нему привык. Но запах человека, ударивший в ноздри прямо тут, рядом, это другой коленкор. Он коротко взвизгнул, оттолкнулся левыми ногами и, сделав пируэт, молниеносно бросился наутек.
Все следующие события происходили почти одновременно, от спокойствия ночи не осталось и воспоминания. С визгом, топотом и грохотом все стадо помчалось к лесу. Первый кабан, поднявший тревогу, застрял копытом в ячейке сетки и на бегу потащил ее за собой. Сетка, замечательно прикрепленная так, чтобы вырвать ее можно было одним движением, упала ему на загривок и обернулась вокруг туши наподобие пальто со шлейфом. С треском сломались жерди, с шумом рухнула металлическая сетка, сетка от гамака оторвалась так легко, словно ничем не была прикреплена. Лопнули веревки и шнуры, разлетелись стальные ячейки. Он был настроен на молниеносные действия, сконцентрирован на одном движении, посему вздернул вверх жердь с петлей.
Выскочивший изпод стога кабан безошибочно в нее угодил. Лесь ощутил мощный рывок, толстая жердина лопнула со звуком пушечного залпа и выскочила у него из рук.
